Маринин Эрнест - Послезавтрашние Хлопоты
Эрнест МАРИНИН
ПОСЛЕЗАВТРАШНИЕ ХЛОПОТЫ
Научно-фантастический рассказ
В восемнадцать тридцать двери НИИФПа захлопнулись за Шустеровым. В
ушах еще звучали оскорбительно-вежливые голоса лощеных профессоров и
наглые реплики из зала. Он не помнил, как спустился по мраморным ступеням,
как прошел вдоль стриженых кустов и пересек улицу. Перед глазами что-то
блеснуло, он остановился и, прикрыв глаза, продолжал считать про себя -
уже третью тысячу.
- Ну что, решитесь вы наконец? - прозвучало над ухом.
- Что, простите? - не понял он.
- Я говорю: решитесь вы наконец войти в это прибежище побежденных и
смирившихся?
Шустеров растерянно огляделся и понял, что стоит перед витриной
магазина. Рядом приветливо улыбался незнакомец - тощий, длинный, с ехидным
хрящеватым носом и растянутым до ушей тонкогубым ртом. Шустеров подумал и
кивнул.
- Ну и умница, - незнакомец уже сводил его по деревянным ступенькам в
прохладу подвальчика. - Так, одному вам никак нельзя, надо только вдвоем.
А сколько? Целую? Вы не подготовлены, и мне не хочется, третьего нам не
дано, да и не нужен он вовсе, давайте рублевочку, вот, ласточка, нам
маленькую, дай тебе бог хорошего мужа, вроде меня, спасибо... Ну пошли,
пошли, что вы стоите на дороге, люди торопятся, вот-вот закроют, да
покрепче держите свой рулон, побежали, пока машин нет, теперь вот сюда, я
сам за кустик лавочку уволок, а теперь сели, вот и славно...
Незнакомец откинулся на спинку садовой скамьи, расстегнул верхнюю
пуговицу рубашки, оттянул небрежный узел потертого галстука. Сморщил нос
под мягкими лучами вечернего солнца.
- Да не стесняйтесь, отколупывайте жестяночку, сумеете ведь, вас,
кстати, как? Лев Иванович? Славно, люблю, когда имя осмысленное, сам я вот
Александр, что означает "защитник мужей", неплохо, верно? А по отчеству -
Филиппович, но не Македонский, а просто так... Ну что вы сидите, пейте уж,
не стесняйтесь, ну обделите меня, господи, вам же нужней... Вот и молодец!
Шустеров передал ему чекушку, выдохнул и обтер губы. Александр
Филиппович ловко выхватил из кармана пиджака сырок "Волна" и сунул
Шустерову в руку.
- Жуйте, жуйте. Мне не надо, чтоб вы захмелели, мне с вами
разговаривать хочется. Думаете, я зачем к вам пристал? Чтоб поговорить. Я
человек одинокий, холостяк, а знакомые все женатики, обремененные, у них
времени на дружескую беседу нет, а мне она единственная радость, я вас и
подловил. - Он хлебнул из горлышка, смешно скривился, потянул носом
воздух, отломил уголок сырка.
- И о чем мы будем говорить, Александр Филиппович?
- Говорить? А сначала я буду вас вычислять, это моя любимая игра.
Ну-ка... Ага. Так-так. Ну, с вами все ясно. В общем, вы попали на черную
полоску и пошли вдоль.
- Как это?
- Да что вы, в самом деле... Ну, жизнь - она ведь как зебра: белая
полоска, черная, белая, черная...
- И верно тогда, - невесело усмехнулся Шустеров.
- Значит, так. Во-первых, от вас ушла жена - не умерла, вы тогда не
сняли бы кольцо, только на другой палец... а вы сняли, вон полоска
незагорелая. Во-вторых, слава богу, что ушла, вам давно ее надо было
выгнать, что это за жена, если мужик сам пуговицы пришивает? Не любила?
Нет, раньше любила, вы б иначе не женились, не то лицо у вас... Разлюбила.
А почему? Лицо незагорелое, под глазами круги - гуляете мало, значит,
много сидите, значит, ей внимания не хватало... Над чем же сидите?
Рулон... Вышли из института физических проблем, а рулон с собой. Значит,
не тамошний, гость. Докладывали, значит, а они это