2e736136     

Маринин Эрнест - Узник



Эрнест Маринин
Узник
День первый
В грохоте рвущейся атмосферы, заслоняя звездное небо взмывшим
горизонтом, планета обрушилась на корабль каменной грудью и помчалась
дальше по орбите, унося на себе смятую жестянку с полураздавленным
человеком в кабине.
Это была всего лишь неудачная посадка, но именно так представилось все
Олегу, когда он пришел в себя. Он был один в корабле. Он возвращался на
Землю. Вернее, его отправили на Землю. Выгнали за трусость. Но он не был
трусом. Он был осторожен и предпочитал обойти опасность, а не преодолеть
ее. Правда, если другого выхода не оставалось, он шел напрямик и
пробивался. Но он всегда предпочитал другой выход. Виновато было не в меру
богатое воображение. Оно подавляло его, жило самостоятельно, не подчиняясь
логике, нанизывало страхи связками, как баранки. Он видел все
маловероятные и невероятные опасности и по склонности характера избегал
их. Но его не поняли, сочли трусом - и выгнали. Дали корабль, рассчитали
маршрут, но в космосе можно рассчитать не все - корабль лежал разбитый на
планете, которая неслась по орбите вокруг быстровращающейся звезды. У
таких звезд планет не бывает. Но у этой была.
Закрыв глаза, он шептал: "Не больно, не больно, не больно..." Эти слова
вспыхивали в темноте, где-то вдали, узенькой светящейся строчкой,
надвигались в оранжевом сиянии и исчезали, уплывая за затылок. Так
повторялось много раз. Потом боль прошла. Он подумал, что надо встать, и
ужаснулся, представив, с каким звуком будут выдергиваться из обшивки
кресла изломанные ребра, - и рванулся вперед, пока страх не успел сковать
мышцы. Он встал, замер, покачиваясь, вдохнул воздух пересохшим ртом и
осторожно, не веря, медленно повернулся. Руки слушались его, движения не
причиняли боли. Все было цело. Он опустился на подлокотник и хрипло
рассмеялся. Он наконец поверил, что жив и цел, и ощущение вновь обретенной
жизни наполнило его бесконечной радостью.
"Дельта" была трупом. Погиб вычислитель. При ударе микромодули
треснули, рассыпались и теперь лежали на полу красивыми кучками
разноцветное крошки. Систему регенерации, правда, можно было восстановить.
Месяца за два. Разбилась вся электроника. Ручное управление уцелело, но
разрегулировалось. А какая разница? Все равно не было вычислителя, почти
не было горючего. Продукты уцелели, но кислорода хватит максимум на
неделю.
И вообще, что снаружи? Почему-то он еще об этом не подумал.
Он подошел к иллюминаторам. Желто-серые камни и скалы без следа
растительности, какое-то нелепое серо-розовое небо. И заметный ветер: по
небу ползли лиловые кляксы - облака, что ли? - и еще пыль вдруг взлетала
столбиками и уносилась в сторону. Вверху воздух был прозрачен, а вдаль
видимость резко ухудшалась. Похоже на клюквенный кисель, разбавленный
водой из лужи. Он хотел взять пробу воздуха, но анализатор, естественно,
не работал.
"Надо выйти наружу. А если там какая-нибудь дрянь живая?" Ему тут же
показалось, что в киселе мелькают тени. "Да нет, не может быть, чудится
мне со страху. Нет тут никого!" В розоватой дымке ничего не было видно, он
снова подумал, что пора выходить, вздохнул и, спиной чувствуя близкую
опасность, пошел за скафандром.
Долго стоял в шлюзе, не решаясь открыть люк, и думал: "Эх, если бы бог
был! Я бы уж от души помолился: господи, сделай из этого киселя нормальную
атмосферу - чтоб дышать, чтобы было прохладно и свежо, и с запада тянуло
жасмином, а с юга, к примеру, ландышами... Эх!" Он тяжко вздохнул, сцепил
зубы и открыл



Содержание раздела